Нас беспокоит, что чувство человеческой близости испорчено системами мгновенных сообщений, SMS, и Facebook’ом, но исследования Стефаны Бродбент (Stefana Broadbent) показывают, что современные средства связи способствуют более глубоким отношениям, помогают пронести любовь сквозь преграды расстояний и рабочих графиков.
Перевод выступления
Мне кажется, что сейчас появилась новая, скрытая форма напряжённости между человеком и созданными им институтами. Речь об институтах, в которых человек проводит каждый день своей жизни: школа, больница, работа, завод, офис и т.п. Разворачивается, как мне кажется, процесс, который я бы назвала «демократизацией человеческой близости».
Что я имею в виду? В настоящее время человек разрывает, при помощи современных каналов связи, насильственную изоляцию, в которую эти институты загоняют его. И как он это делает? Очень просто: позвонив с работы маме, послав из офиса мгновенное сообщение друзьям, обмениваясь SMS-ками под партой.
За моей спиной – фотографии людей, с которыми мне довелось побеседовать за последние месяцы. Я просила каждого взять с собой того, с кем они большего всего в контакте. Кто-то привёл друга, кто-то отца. Одна женщина привела своего деда. В течение 20 лет я изучала, как люди пользуются каналами связи: электронной почтой, мобильным телефоном, SMS и т.п. В результате установлено, что, в сущности, круг регулярного общения человека – это 5, 6, 7 самых близких ему людей.
Обратимся к данным: Facebook. Недавно социологи Facebook’a – а этот канал, можно смело сказать, крупнейший среди всех каналов расширения связей, – обнаружили, что средний пользователь, по словам Камерона Марлоу, работника Facebook, имеет около 120 друзей. Но фактически общение, то есть двусторонний обмен сообщениями на регулярной основе, идёт с 4-6 людьми, в зависимости от пола пользователя.
Научные исследования систем мгновенных сообщений подтверждают, что, хотя типичный список друзей содержит по 100 имён, собеседников у одного пользователя – всего 2, 3, 4 человека, заведомо меньше 5-и человек. Я провела анализ звонков с мобильных и обычных телефонов, который показал, что 80% звонков адресованы 4 абонентам. И это – 80 процентов. А на Skype эта цифра опускается до 2-х адресатов.
Многие социологи весьма этим разочарованы. Честно говоря, я тоже иногда бываю обескуражена, глядя на эти данные и думая о том, какие ресурсы используются для всего лишь 5 контактов. Некоторые из социологов видят в этом признак самозамыкания, ухода человека в себя, отрыва от общественности.
Я хочу показать вам, что если приглядеться, кто пользуется контактом, и откуда, из какого окружения, то выяснится, что налицо огромные социальные преобразования. Три истории, по моему мнению, послужат хорошей иллюстрацией.
Первая история – о булочнике. Рабочий день у него начинается в 4 часа утра. Примерно к 8-и утра он, улучив минутку, отбегает от печи, очищает руки от муки, и звонит своей жене. Он просто хочет пожелать ей доброго утра, потому что её день только начинается. Такие истории я слышала не раз. Молодой рабочий, работающий на заводе в ночную смену, находит возможность выбежать из цеха, в котором, кстати, установлены камеры видеонаблюдения, и в где-то уголке он делает звонок в 11 вечера своей подруге, чтобы просто пожелать ей спокойной ночи. Или, например, мать, которая в 4 часа вечера, вдруг скрывшись в уголке одного из туалетов, звонит удостовериться, что дети вернулись домой без инцидентов.
А вот – пара из Бразилии. Несколько лет они прожили в Италии. Несколько раз в неделю они переговариваются по Skype со своими семьями. Но раз в две недели они кладут компьютер на обеденный стол, рядом ставят веб-камеру и обедают, можно сказать, вместе со своей семьёй из Сан-Пауло. Для них это событие. Впервые я услышала подобную историю пару лет назад от семьи, очень скромного достатка, беженцев из Косово, проживающих в Швейцарии. Они установили в своей жилой комнате большой экран и каждое утро завтракали вместе с бабушкой.
Замечательный антрополог Дэнни Миллер занимался исследованиями жизни филиппинских иммигранток, дети которых остались на родине. Он рассказал мне, как много родительской заботы осуществляется через Skype, и как много, благодаря Skype, матери занимаются своими детьми. А вот – третья пара. Эти двое друзей посылали друг другу сообщения по нескольку раз в день. И наконец-таки им удалось установить систему мгновенных сообщений на рабочих компьютерах. Теперь, конечно же, они переговариваются открыто, как только выпадает малейшая возможность.
Мы видим в точности те же истории с подростками в школе, когда дети из-под парты посылают сообщения друзьям. Эти истории не уникальны, я сама могу рассказать их сотни. Однако исключительным является окружение. Вспомним окружение в каждом из моих трёх примеров: завод, иммиграция, офис. С таким же успехом это могла быть школа, ведомство, больница.
Вспомним, каким было это же окружение 15 лет назад. Подумать только: всего лишь 15 лет назад, при входе в любой их этих институтов – когда служащий приходил на работу, когда рабочий приходил на завод, – с момента входа и до конца дня прекращался контакт работника с его частной сферой общения. Повезёт, если на работе где-то в коридоре установлен телефон общего пользования. Руководитель, конечно, совсем другое дело: у него может быть телефон с прямым выходом. Но остальные могли делать звонки только через оператора. В целом, при входе в такое здание, частная жизнь прекращалась. И это стало нормой нашей профессиональной жизни, само собой разумеющимся. Технические возможности были ни при чём. Телефоны-то имелись, но предполагалось, что когда человек пришёл на работу, он обязан полностью отдаваться решению текущих рабочих задач, всё своё время отдавать коллегам. Внимание должно было концентрироваться на работе.
Эта норма стала настолько общепринятой, что мы стали приучать детей свыкаться с такого рода раздвоением жизни. Ведь если вдуматься, то ясли, детский сад, начальная школа: их миссия – оторвать детей от дома, приучить их быть вдали от родных в течение долгих часов. А школа затем отменно исполняет свою роль, создавая безупречную имитацию тех ритуалов, что начнутся на работе: ритуалы входа, выхода, рабочего графика, в нашей стране – формы одежды, тех элементов, что определяют человека, его усилия по созданию команды, той команды, той случайной группы детей или случайной группы людей, с которой ему придётся быть вместе долгое время. И, конечно же, главное: научиться направлять и концентрировать внимание.
Всё это началось примерно 150 лет назад, с рождением современной бюрократии в эпоху промышленной революции, когда для выполнения работы человек должен был покинуть дом. Далее, при современном бюрократическом устройстве подход стал совершенно рациональным: установилось очень чёткое разделение между частной сферой и сферой общественной. До того времени, однако, человек жил над лавочкой, где он торговал, жил на участке, который он обрабатывал, жил над своей мастерской, где он трудился. Этим была пронизана вся наша культура, даже города.
Как известно, все средневековые городские районы получали название от проживавших в них профессионалов и их гильдий. Сейчас интенсивно растут пригороды, и они резко отличаются от производственных зон и торговых районов. В течение этих же 150 лет зародилась весьма чёткая классовая система. Можно сказать, что чем ниже статус исполняемой работы и работника, тем, как правило, он более удалён от своей частной сферы.
Люди [сегодня] пользуются этой фантастической возможностью оставаться на связи в течение всего дня или в любой ситуации. Пользуются в массовом масштабе. Институт Пью, который систематически предоставляет солидные данные, например, по США, сообщает, – и я думаю, что эта оценка консервативна – что 50% тех, у кого на работе есть доступ к электронной почте, пользуется ею и для частных контактов. Я уверена, что оценка занижена. Моё собственное исследование показало, что пик частной переписки с работы – это 11 часов утра независимо от страны. 75 % опрошенных признают, что пользуются мобильным телефоном для ведения частных разговоров в рабочее время. И 100% используют в этих целях SMS. Дело в том, что интегрирование частной сферы не во всех организациях особенно успешно.
Меня всегда удивляет, как в американской армии социологи обсуждают влияние ежедневного контакта с семьёй, например, на солдат в Ираке. Однако во многих организациях такого рода контакты блокированы. Я содрогаюсь, читая в новостях буквально каждый день о том, как, например, техасских школьников подвергают штрафу в размере 15 долларов каждый раз, когда они приносят мобильный телефон в школу. Или о немедленном увольнении водителя автобуса в Нью-Йорке, если он замечен с мобильным телефоном в руке.
Фирмы закрывают доступ к системам мгновенных сообщений и к Facebook’у. За фасадом безопасности и защиты данных, что всегда было аргументом сторонников социального контроля, эти организации пытаются сохранить за собой право решать, кто определяет объект внимания работника, решать, быть им или не быть в изоляции. И они пытаются, в определённом смысле, свести на нет использование новых возможностей для человеческой близости.
Translated into Russian by Namik Kasumov
Reviewed by Svitlana Spytska
Источник: TED
Перевод выступления
Мне кажется, что сейчас появилась новая, скрытая форма напряжённости между человеком и созданными им институтами. Речь об институтах, в которых человек проводит каждый день своей жизни: школа, больница, работа, завод, офис и т.п. Разворачивается, как мне кажется, процесс, который я бы назвала «демократизацией человеческой близости».
Что я имею в виду? В настоящее время человек разрывает, при помощи современных каналов связи, насильственную изоляцию, в которую эти институты загоняют его. И как он это делает? Очень просто: позвонив с работы маме, послав из офиса мгновенное сообщение друзьям, обмениваясь SMS-ками под партой.
За моей спиной – фотографии людей, с которыми мне довелось побеседовать за последние месяцы. Я просила каждого взять с собой того, с кем они большего всего в контакте. Кто-то привёл друга, кто-то отца. Одна женщина привела своего деда. В течение 20 лет я изучала, как люди пользуются каналами связи: электронной почтой, мобильным телефоном, SMS и т.п. В результате установлено, что, в сущности, круг регулярного общения человека – это 5, 6, 7 самых близких ему людей.
Обратимся к данным: Facebook. Недавно социологи Facebook’a – а этот канал, можно смело сказать, крупнейший среди всех каналов расширения связей, – обнаружили, что средний пользователь, по словам Камерона Марлоу, работника Facebook, имеет около 120 друзей. Но фактически общение, то есть двусторонний обмен сообщениями на регулярной основе, идёт с 4-6 людьми, в зависимости от пола пользователя.
Научные исследования систем мгновенных сообщений подтверждают, что, хотя типичный список друзей содержит по 100 имён, собеседников у одного пользователя – всего 2, 3, 4 человека, заведомо меньше 5-и человек. Я провела анализ звонков с мобильных и обычных телефонов, который показал, что 80% звонков адресованы 4 абонентам. И это – 80 процентов. А на Skype эта цифра опускается до 2-х адресатов.
Многие социологи весьма этим разочарованы. Честно говоря, я тоже иногда бываю обескуражена, глядя на эти данные и думая о том, какие ресурсы используются для всего лишь 5 контактов. Некоторые из социологов видят в этом признак самозамыкания, ухода человека в себя, отрыва от общественности.
Я хочу показать вам, что если приглядеться, кто пользуется контактом, и откуда, из какого окружения, то выяснится, что налицо огромные социальные преобразования. Три истории, по моему мнению, послужат хорошей иллюстрацией.
Первая история – о булочнике. Рабочий день у него начинается в 4 часа утра. Примерно к 8-и утра он, улучив минутку, отбегает от печи, очищает руки от муки, и звонит своей жене. Он просто хочет пожелать ей доброго утра, потому что её день только начинается. Такие истории я слышала не раз. Молодой рабочий, работающий на заводе в ночную смену, находит возможность выбежать из цеха, в котором, кстати, установлены камеры видеонаблюдения, и в где-то уголке он делает звонок в 11 вечера своей подруге, чтобы просто пожелать ей спокойной ночи. Или, например, мать, которая в 4 часа вечера, вдруг скрывшись в уголке одного из туалетов, звонит удостовериться, что дети вернулись домой без инцидентов.
А вот – пара из Бразилии. Несколько лет они прожили в Италии. Несколько раз в неделю они переговариваются по Skype со своими семьями. Но раз в две недели они кладут компьютер на обеденный стол, рядом ставят веб-камеру и обедают, можно сказать, вместе со своей семьёй из Сан-Пауло. Для них это событие. Впервые я услышала подобную историю пару лет назад от семьи, очень скромного достатка, беженцев из Косово, проживающих в Швейцарии. Они установили в своей жилой комнате большой экран и каждое утро завтракали вместе с бабушкой.
Замечательный антрополог Дэнни Миллер занимался исследованиями жизни филиппинских иммигранток, дети которых остались на родине. Он рассказал мне, как много родительской заботы осуществляется через Skype, и как много, благодаря Skype, матери занимаются своими детьми. А вот – третья пара. Эти двое друзей посылали друг другу сообщения по нескольку раз в день. И наконец-таки им удалось установить систему мгновенных сообщений на рабочих компьютерах. Теперь, конечно же, они переговариваются открыто, как только выпадает малейшая возможность.
Мы видим в точности те же истории с подростками в школе, когда дети из-под парты посылают сообщения друзьям. Эти истории не уникальны, я сама могу рассказать их сотни. Однако исключительным является окружение. Вспомним окружение в каждом из моих трёх примеров: завод, иммиграция, офис. С таким же успехом это могла быть школа, ведомство, больница.
Вспомним, каким было это же окружение 15 лет назад. Подумать только: всего лишь 15 лет назад, при входе в любой их этих институтов – когда служащий приходил на работу, когда рабочий приходил на завод, – с момента входа и до конца дня прекращался контакт работника с его частной сферой общения. Повезёт, если на работе где-то в коридоре установлен телефон общего пользования. Руководитель, конечно, совсем другое дело: у него может быть телефон с прямым выходом. Но остальные могли делать звонки только через оператора. В целом, при входе в такое здание, частная жизнь прекращалась. И это стало нормой нашей профессиональной жизни, само собой разумеющимся. Технические возможности были ни при чём. Телефоны-то имелись, но предполагалось, что когда человек пришёл на работу, он обязан полностью отдаваться решению текущих рабочих задач, всё своё время отдавать коллегам. Внимание должно было концентрироваться на работе.
Эта норма стала настолько общепринятой, что мы стали приучать детей свыкаться с такого рода раздвоением жизни. Ведь если вдуматься, то ясли, детский сад, начальная школа: их миссия – оторвать детей от дома, приучить их быть вдали от родных в течение долгих часов. А школа затем отменно исполняет свою роль, создавая безупречную имитацию тех ритуалов, что начнутся на работе: ритуалы входа, выхода, рабочего графика, в нашей стране – формы одежды, тех элементов, что определяют человека, его усилия по созданию команды, той команды, той случайной группы детей или случайной группы людей, с которой ему придётся быть вместе долгое время. И, конечно же, главное: научиться направлять и концентрировать внимание.
Всё это началось примерно 150 лет назад, с рождением современной бюрократии в эпоху промышленной революции, когда для выполнения работы человек должен был покинуть дом. Далее, при современном бюрократическом устройстве подход стал совершенно рациональным: установилось очень чёткое разделение между частной сферой и сферой общественной. До того времени, однако, человек жил над лавочкой, где он торговал, жил на участке, который он обрабатывал, жил над своей мастерской, где он трудился. Этим была пронизана вся наша культура, даже города.
Как известно, все средневековые городские районы получали название от проживавших в них профессионалов и их гильдий. Сейчас интенсивно растут пригороды, и они резко отличаются от производственных зон и торговых районов. В течение этих же 150 лет зародилась весьма чёткая классовая система. Можно сказать, что чем ниже статус исполняемой работы и работника, тем, как правило, он более удалён от своей частной сферы.
Люди [сегодня] пользуются этой фантастической возможностью оставаться на связи в течение всего дня или в любой ситуации. Пользуются в массовом масштабе. Институт Пью, который систематически предоставляет солидные данные, например, по США, сообщает, – и я думаю, что эта оценка консервативна – что 50% тех, у кого на работе есть доступ к электронной почте, пользуется ею и для частных контактов. Я уверена, что оценка занижена. Моё собственное исследование показало, что пик частной переписки с работы – это 11 часов утра независимо от страны. 75 % опрошенных признают, что пользуются мобильным телефоном для ведения частных разговоров в рабочее время. И 100% используют в этих целях SMS. Дело в том, что интегрирование частной сферы не во всех организациях особенно успешно.
Меня всегда удивляет, как в американской армии социологи обсуждают влияние ежедневного контакта с семьёй, например, на солдат в Ираке. Однако во многих организациях такого рода контакты блокированы. Я содрогаюсь, читая в новостях буквально каждый день о том, как, например, техасских школьников подвергают штрафу в размере 15 долларов каждый раз, когда они приносят мобильный телефон в школу. Или о немедленном увольнении водителя автобуса в Нью-Йорке, если он замечен с мобильным телефоном в руке.
Фирмы закрывают доступ к системам мгновенных сообщений и к Facebook’у. За фасадом безопасности и защиты данных, что всегда было аргументом сторонников социального контроля, эти организации пытаются сохранить за собой право решать, кто определяет объект внимания работника, решать, быть им или не быть в изоляции. И они пытаются, в определённом смысле, свести на нет использование новых возможностей для человеческой близости.
Translated into Russian by Namik Kasumov
Reviewed by Svitlana Spytska
Источник: TED